«Без Жуковского мы не имели бы Пушкина»

                           …И ты, природою на песни обреченный!

Не ты ль мне руку дал в завет любви священный?

А. С. Пушкин

        

В минувший четверг — 08 02 18 —  в «Мангалочьем дворике Анны Ахматовой» при РЦНК в Ташкенте состоялся музыкально-литературный вечер «В.А. Жуковский — основатель русского романтизма».  Он был приурочен к  двум знаменательным датам: 235-летию со дня рождения Василия Жуковского (1783—1852) и 181–ой годовщине  со дня гибели А.С. Пушкина (1799-1837): по старому стилю — 29 января.  День памяти великого русского поэта, основоположника современного русского литературного языка,  ахматовцы отметили декламацией стихов и возложением цветов к памятнику  Александра Сергеевича Пушкина на Пушкинской площади в Ташкенте в минувшую субботу — 10 февраля.

Ведущий программы  — поэт, переводчик и литературовед Николай Ильин — построил свой рассказ о Василии Андреевиче Жуковском, сделав акцент на точном замечании  известного критика В.Г. Белинского: «Без Жуковского мы не имели бы Пушкина».

Николай Ильин  не просто  рассказал творческую биографию В.А. Жуковского, но передал романтическую атмосферу  литературного салона начала Золотого века, в котором периодически собирались друзья поэта — арзамасцы: Пушкин, Крылов, Тургенев, Гнедич… Они читали стихи, слушали музыку и часто шутили. Одно из стихотворений Жуковского говорит о благодарности судьбе за встречу с хорошими, милыми, искренними людьми:

О милых спутниках, которые наш свет

Своим сопутствием для нас животворили,

Не говори с тоской — их нет,

Но с благодарностию — были.

 На музыкально-поэтическом вечере Николай Ильин исполнил популярные романсы того  времени на французском и итальянском языке. Лауреат международных конкурсов авторской песни Геннадий Арефьев представил публике несколько своих романсов на стихи Василия  Жуковского и Ф. Тютчева. Чтецы-декламаторы  Ирина Парамонова , Геннадий Ковалёв и поэт Евгений Веагалис прочитали  романтические стихи Василия Жуковского, посвящённые его возлюбленной Марии Протасовой, с кем у него до самой её смерти продолжалась  платоническая «любовная дружба».

     Филолог Елена Васильева-Чеботарёва прочитала  стихотворение «Перчатка» и  перевод  Жуковского баллады Гёте «Лесной царь» (на двух языках — русском и немецком).  Русский поэт-романтик в своём «вольном переводе» (1818) воссоздал загадочный мир германского фольклора, но сделал его близким пониманию русского читателя.
     С юношей Пушкиным Василий Андреевич встретился в сентябре 1815 года в Царском Селе. О подробностях этой встречи мы узнаем из его письма П.А. Вяземскому от 19 сентября: «Я сделал еще одно приятное знакомство! С нашим молодым чудотворцем Пушкиным. Я был у него на минуту в Царском Селе. Милое, живое творенье! Он мне обрадовался и крепко прижал руку мою к сердцу... Это надежда нашей словесности. Нам всем надобно объединиться, чтобы помочь вырасти этому будущему гиганту, который всех нас перерастет».

    Жуковский для Пушкина — поэт-предшественник, поэт-учитель и одновременно старший друг. Наступило такое время, когда ученик перерос своего учителя. Двадцать шестого марта 1820 года на квартире у Жуковского Пушкин прочитал свою поэму «Руслан и Людмила». Пушкин упоминает в ней Жуковского:

Поэзии чудесный гений,

Певец таинственных видений….

По окончании чтения Василий Андреевич вручил Пушкину свой портрет, выполненный кистью О. Кипренского,  с надписью: «Победителю-ученику от побеждённого учителя в тот высокоторжественный день, в который он окончил поэму «Руслан и Людмила», 1820, марта 26, великая пятница». Жуковский уступил свое место Пушкину и, по данному ему полномочию, в письменной искренней форме предложил ему «первое место на русском Парнасе».

   Александр Сергеевич Пушкин неоднократно подчёркивал  заслуги своего учителя не только в письмах, но и  стихотворных посвящениях  Жуковскому: «Благослови, поэт!.. В тиши парнасской сени…», 1816, «Когда к мечтательному миру…», 1818 и наиболее известном из них — «К портрету Жуковского»:

Его стихов пленительная сладость

Пройдёт веков завистливую даль,

И, внемля им, вздохнёт о славе младость,

Утешится безмолвная печаль

И резвая задумается радость.

Пушкин оказался прав. Жуковский смог преодолеть классицизм Державина и сентиментализм Карамзина и остаться одним из основоположников романтизма в истории русской литературы. Жуковский открыл Пушкину поэтическую многозначность слова, способность слова нести эмоционально-психологическую нагрузку и выражать душевные переживания, внутреннюю жизнь человека. Учитель показал своему ученику высокое предназначение поэта, ответственное отношение к поэтическому слову, необходимость стремления к идеалу, к красоте. И для Жуковского, и для Пушкина красота — воплощение души природы и потому неотъемлемый атрибут искусства:

…Не нужны мне венцы вселенной,

Мне дорог ваш, друзья, венок!

На что чертог мне позлащенный?

Простой, укромный уголок,

В тени лесов уединенный,

Где бы свободно я дышал,

Всем милым сердцу окруженный,

И лирой дух свой услаждал, —

Вот все — я больше не желаю,

В душе моей цветет мой рай.

Я бурный мир сей презираю.

О лира, друг мой! утешай

Меня в моем уединенье;

А вы, друзья мои, скорей,

Оставя свет сей треволненный,

Сберитесь к хижине моей…

(В. Жуковский. К моей лире и к друзьям моим)

Жуковский  часто поддерживал Пушкина в трудные минуты, отводил от него опасности, заступался в критические моменты! Именно Василий Андреевич встал на защиту Пушкина в 1820 году, когда в опасности оказалась сама жизнь поэта: ему грозила ссылка в Сибирь за вольнолюбивые стихи. Жуковский использовал всё своё влияние, чтобы его отправили не в Сибирь, а на юг России, в Бессарабию. В 1824 году Жуковский уладил тяжелейшую ссору поэта с отцом, Сергеем Львовичем Пушкиным. Получив известие о хроническом аневризме у Александра Сергеевича, Жуковский уговорил хирурга Мойера выехать в Псков и прооперировать больного.

Лето 1831 года Жуковский и Пушкин проводили в Царском Селе. Там они вступили в своеобразное «состязание»: кто лучше напишет народную сказку?  В. А. Жуковский закончил «Сказку о царе Берендее» и сказку «Спящая царевна». Пушкин тогда написал только одну сказку — «Сказку о царе Салтане, о сыне его славном и могучем богатыре князе Гвидоне Салтановиче и прекрасной царевне Лебеди», которая соответствует «Сказке о царе Берендее» Жуковского. Но, возможно, Пушкин вернулся осенью 1833 года в Болдине к мысли о соревновании и создал «Сказку о мёртвой царевне и о семи богатырях», которую можно сопоставить со сказкой Жуковского «Спящая царевна».

Сказка требует особой стихотворной формы. Жуковский писал «Сказку о царе Берендее» гекзаметром:

Жил-был царь Берендей до колен борода. Уж три года

Был он женат и жил в согласье с женой; но всё им

Бог детей не давал, и было царю то прискорбно.

Пушкин вернул сказке её природную ритмическую  структуру и написал  «Сказку о рыбаке и рыбке» белым стихом:

Жил старик со своею старухой

У самого синего моря;

Они жили в ветхой землянке

Ровно тридцать лет и три года.

Старик ловил неводом рыбу,

Старуха пряла свою пряжу.

Это уже была пушкинская система стихосложения. В белом стихе Пушкин довёл свой стих до той степени «безыскусственности», что «трудно заметить в ней малейший признак сочинительства,и рассказ до того простой и добродушный, что нет в нём и тени подозрения о собственном достоинстве и ни тени щегольства самим собой»[1].

В 1834 г. Пушкин написал  «Золотого петушка», одну из самых народных сказок, чистым хореем, заимствованным у М. Ломоносова, но это уже была совершенно новая система стихосложения, свойственная, по мнению поэта, всем славянам. И он написал «Песни западных славян» сквозь обработку Мериме — один из последних пушкинских опытов. Этот «народный стих» для поэмы у Пушкина позднее заимствует Михаил Лермонтов. Но Пушкин есть не только «народный», ранней поры, но и зрелый, «не понимаемый никем», и обращаясь к нему, можно лишь «вздохнуть о пристани и вновь пуститься в путь».

Это дружеское литературное соревнование взаимно обогатило Жуковского и Пушкина. Когда цензура не пропускала в печать любимое дитя Пушкина, трагедию «Борис Годунов», именно Василий Андреевич приходит ему на помощь.

В 1834 году Жуковский сгладил конфликт между резким и вспыльчивым "камер-юнкером" Пушкиным и императором Николаем I. А через два года, когда француз Дантес начал свои вызывающие ухаживания за женой поэта, именно Жуковский выступил посредником в примирении Пушкина с Дантесом, в результате чего дуэль в ноябре не состоялась.

В.А.Жуковский сделал всё возможное, чтобы предотвратить трагическую дуэль. Он взывал к другу: « Я не могу ещё решиться почитать наше дело «конченым». Ещё я не дал никакого ответа старому Геккерну... Ради Бога, одумайся. Дай мне счастье избавить тебя от безумного злодейства, а жену твою от совершенного посрамления». Жуковский даже обратился к Николаю I с мольбой остановить намечавшуюся дуэль между его офицером Дантесом и первым народным поэтом. Но император предпочёл не вмешиваться.

Двадцать седьмого января смертельно раненный Пушкин позвал к себе Жуковского. В течение почти двух суток Василий Андреевич выпускал бюллетень о здоровье умирающего поэта. Трагедия произошла 29 января 1837 года,  в день рождения Жуковского, и с тех пор он перестал отмечать свой праздник. Смерть гениального поэта Жуковский воспринял как личное горе и как невосполнимую утрату всего русского народа. В письме к С.Л. Пушкину, отцу поэта, он так оценил эту трагедию: «В одну минуту погибла сильная, крепкая жизнь, полная гения, светлая надеждами...».

Умирая, Пушкин говорил, обращаясь к кому-то: «Пойдём, да выше, выше! Ну, пойдём!» А потом перевёл глаза на книги и сказал: «Прощайте, друзья…». Толпа «победила» Пушкина. Он уходил от неё в своё посмертное вечное уединение, которого он не мог достичь в жизни и которое  ожидало его лишь «на страшной высоте Парнаса»[2].

Император запретил хоронить Пушкина в Петербурге, и в последний путь – на кладбище Святогорского монастыря, что рядом с Михайловским, где поэт сам завещал похоронить себя, — его провожали всего четыре человека: Жуковский, Вяземский, Александр Тургенев и преданный крепостной дядька поэта Никита Козлов. Никто из современников не сделал столько для увековечения памяти А.С.Пушкина, сколько сделал В.А. Жуковский.

На вечере Николай Ильин прочитал  стихотворение из поэтического  венка Жуковского на могилу А.С. Пушкина, в котором он  оставался созерцающим романтиком:

 Он лежал без движенья, как будто по тяжкой работе

Руки свои опустив. Голову тихо склоня,

Долго стоял я над ним, один, смотря с вниманьем

Мёртвому прямо в глаза; были закрыты глаза,

Было лицо его мне так знакомо, и было заметно,

Что выражалось на нём, — в жизни такого

Мы не видали на этом лице. Не горел вдохновенья

Пламень на нём, не сиял острый ум;

Нет! Но какою-то мыслью, глубокой, высокою мыслью

Было объято оно: мнилось мне, что ему

В этот миг предстояло как будто какое виденье,

Что-то сбывалось над ним, и спросить мне хотелось: «Что видишь?»

Это стихотворение венчало поэтический цикл из девяти произведений («Роза», «Лавр», «Судьба», «Завистник», «Он лежал без движенья…» и другие), в центре которого — судьба безвременно погибшего поэта. Созданные в период с 27 февраля по середину апреля 1837 года, эти стихотворения стали первыми «цветами» в венок на могилу Пушкина. Этот реквием по Пушкину был опубликован в мемориальных номерах журнала «Современник», который  был  основан самим Пушкиным за год до его гибели.

После смерти у Пушкина остались огромные долги. И Жуковский добился погашения этих долгов из личной казны императора и материальной помощи семье погибшего поэта. Как и при жизни Пушкина, Василий Андреевич защищал его и после смерти. «Ангелом- хранителем семьи Пушкина» назвал князь П.А.Вяземский Василия Андреевича Жуковского. Он был верен памяти рано ушедшего друга и был верен самому себе.

               Умер В.А. Жуковский 12 (24) апреля 1852 года в Баден-Бадене (Германия), похоронен на Тихвинском кладбище Александро-Невской лавры в Петербурге. Учитель пережил своего ученика на 15 лет. Они шли в литературе разными, но часто пересекающимися путями. В.Г. Белинский заметил очень точно: «Без Жуковского мы не имели бы Пушкина».

[1]  Анненков П. Материалы для биографии А.С. Пушкина. — М., 1984
[2] Бабаев Э. Поэт и толпа. В книге «Высокий мир аудиторий…» —  М.: Факультет журналистики МГУ, 2008. С.167

Гуарик Багдасарова